Глава третья

 - Ничего себе… - Хилависта покрутился вокруг висящего в воздухе трупа мантихоры, поцокал языком и зачем-то понюхал песок. – Чудны дела твои…

Еще раз глянув на висящую прямо над ним тушу, он глубоко вздохнул, оставив Осси в недоумении: то ли это комплимент такой она только что услышала, то ли - наоборот. Впрочем, зная склочную натуру хилависты, второе предположение казалось более вероятным.

- Слушай, Ташур, - голос у Осси был какой-то хриплый, будто надтреснутый – сама себя она не узнавала. Да и, вообще, плохо ей было, - и голова кружилась, и сил что-то после инициации узора не осталось. Просто до донышка она выпита была… – Я, вот, тебя спросить хочу…

- Чего? – Отозвался хилависта. – Небось, глупость какую?

- Глупость? Не знаю, может и глупость... А как, вот, так получилось, что когда мантихора по тебе шипом лупила, тебе, вроде, и ничего не было? Как это?

- А,  вот ты о чем, - ухмыльнулся хилависта. – Все просто…

- Неужели?

- Конечно, - важно подтвердил хилависта. – Дело в том, что я, обладая почти идеальной для этого мира физической формой, эфемерен в самой своей сущности.

- Вот как? Ты считаешь – это просто? – Улыбнулась Осси. – А что ж тогда сложно по-твоему?

- Конечно просто, - усмехнулся Ташур. Правда, как-то не очень весело у него это вышло. – Я – отражение.

- Отражение?

- Ну, не совсем, но навроде этого… В вашем мире я материально, строго говоря, не существую. Это - как тень. Как призрак… Ты, вот, можешь призрак рукой потрогать или мечом порубать?

- Нет, - покачала головой Осси. – Не могу. Чувствовать – чувствую, а, вот, потрогать нет.

- Ну, вот, видишь… Здесь примерно – то же самое. Не совсем, но похоже. Но только ты не думай… - хилависта усмехнулся. – Пока я здесь, то там, - он многозначительно закатил глаза, - откуда я родом, меня, вроде как, нет. А раз меня там нет, а тут как раз наоборот – имеюсь, то и ничто человеческое, - он снова усмехнулся, - мне не чуждо. Вот сейчас, например, мне совсем не чуждо покушать…

– Ничего себе! – Осси все еще переваривала только что обретенное откровение. - То есть, это получается, что тебя не убить?

Хилависта вздохнул:

- Да, нет. Убить, конечно, можно. Только постараться надо…

- А как?

- А тебе зачем? - Хилависта настороженно посмотрел на Осси – Ты чего задумала?

- Да ничего я не задумала, - отмахнулась Осси. – Просто надо же мне знать, что для тебя по-настоящему опасно, и отчего тебя оберегать надо.

- А… это правильно, - согласился Ташур. - Оберегать меня надо… В общем, если света много будет, то это нехорошо… Очень нехорошо. Я растаю. Растворюсь в нем, понимаешь?

- А как же сейчас?.. Тут же много света…

- Разве это много, - снисходительно улыбнулся хилависта. – Это так… можно сказать, - полумрак… Я гляжу, ты не знаешь, что такое много.

Он помолчал, пошмякал своими губищами и вздохнул:

- И хорошо, что не знаешь. Ты от этого целее, а я - живее… Вот так-то… - и, закончив эту, по всему, не сильно приятную для него тему, покатил прочь.

Леди Кай вздохнула, с трудом поднялась и побрела следом.

Осмотрев пространство вокруг часовни, Осси примечательного ничего не обнаружила. Все было чисто. Не было ни крови и ничего другого, что напоминало бы о только что состоявшемся тут изведении мантихоры посредством превращения оной в комок мутной слизи. Песок оставался белоснежным и даже следы, натоптанные здесь в превеликом множестве уже потихонечку затягивались. Сами собой, что характерно. Будто и не песок это был вовсе, а густое-прегустое болото.

Не так чтобы сильно быстро это происходило, но к вечеру поверхность острова уже должна была, похоже, выровняться до конца, а после этого никому и в голову не придет, что совсем недавно здесь состязались в изящном искусстве умерщвления, и кое-кто в этом изрядно преуспел.

Часовня тоже выглядела такой же как и прежде.

Ниша… Скульптура… Скамейка…

И ничего больше, если не считать, конечно, храмовой свечи перед барельефом, которая, понятное дело, не горела. Но вполне возможно, что она и раньше тут стояла. Ее Осси просто могла не заметить когда сюда сквозь проем заглядывала.

И это – все. Ни рун, ни люков, ни потайных дверей, ни, даже, камней портальных. Так что, покрутив головой, но так взглядом ни за что и не зацепившись, Осси прошла на выход. Но и там нового ничего не увидела. Лишь медленно тающую цепочку своих собственных следов – свидетельство недавнего ее кругосветного путешествия.

Хилависта деловито сновал туда-сюда, постоянно путаясь под ногами, но от замечаний и советов пока воздерживался. То ли не хотел, то ли, - что, наверное, вернее было, - нечего ему было посоветовать.

- Ну и где нам портал искать? – Осси ни к кому конкретно не обращалась, но рассчитывала прежде всего на помощь Ходы. Мудрой и великодушной.

И не зря, в общем-то, рассчитывала.

«Я думаю…» - та начала не спеша. Как всегда. Словно играя на и без того натянутых нервах.

- Ну-ну, не тяни, - поторопила Осси. – Говори уже.

«Думаю, надо вернуться в часовню».

- Ну, раз надо – вернемся.

Леди Кай развернулась и вновь переступила порог.

Скамейка… Скульптура… Ниша…

Ну и свеча, конечно.

Тут же за ней в это не очень-то просторное, в общем-то, помещение протиснулся хилависта, бесцеремонно потеснив Осси, и проскользнув прямо по ногам, отчего их вдруг обдало каким-то немыслимым и совершенно иносторонним холодом.

- Чего вернулись? Так и будем туда-сюда входить-выходить?

«Свеча», - вдруг произнесла Хода.

- Что свеча? – Не поняла Осси.

«Свечу зажги».

- Ты думаешь…

«А тут и думать не надо! Раз свеча стоит, то – должна гореть. Потому как если б не должна была, то ее и не поставили бы. А раз так...»

Определенная логика в этом, конечно, была, и Осси потянулась к огромной, похожей на небольшой столбик свече.

- Конечно, - забубнил под ногами хилависта, – давайте лучше свечки станем тут зажигать. Лишь бы только делом не заниматься. А когда она сгорит, мы обратно в замок метнемся и еще принесем. Их там много… Просто даже девать некуда.

Не обращая на него внимания, - а это уже, похоже, превратилось у леди Кай в такую защитную, оберегающую нервы привычку, - Осси запалила огонь. Не самый сложный, как вы понимаете, в мире фокус.

Прыгнули по стенам и потолку отброшенные фигуркой Странника тени, превращая маленькое помещение во что-то завораживающее, таинственное, и…

И все.

И ничего больше не произошло. Да и не факт, что должно было…

- И чего мы стоим? – Прервал раздумья леди Кай хилависта. – Пошли уже.

- Куда пошли?

- Куда-куда… - передразнил хилависта. – Туда, - и указал взглядом на пустой проем арки:

- Лестница, по-твоему, для кого открылась? Или что – опять я все делать должен?

- Лестница? – Осси так удивилась, что даже оставила без внимания более чем смелое высказывание насчет «я» и «все»… - Какая лестница?

- Издеваешься! –  Взвизгнул хилависта. – Не хочешь первой идти, - так и скажи…

Осси только руками развела:

- Не издеваюсь… И не думаю даже.

 «Ты что - не видишь? - Подала голос Хода. – Правда, не видишь?»

- Что? Что я видеть должна?

«Лестницу».

Осси хмуро кивнула:

- Не вижу…

На то чтобы убедить своих спутников, что она правда, действительно, и совершенно точно не видит тут никакой лестницы, и, вообще, - ничего на нее похожего, у леди Кай ушло довольно много времени.

Причем, Хода, естественно, поверила сразу. Ну, или почти сразу, - благо нечто подобное на ее памяти уже случалось[1]. А вот хилависта долгое время был искренне убежден, что Осси над ним насмехается, за дурака держит, и, вообще, - сильно недолюбливает. Зато когда наконец поверил, раздулся еще больше, ощутив по всей видимости, явное свое превосходство.

И даже снизошел до объяснений, окинув правда перед этим леди Кай долгим и очень тяжелым взглядом. Причем умудрился сделать это в высшей степени надменно и свысока, хотя едва доставал ей до пояса.

С его слов выходило, что прямо на выходе из часовни теперь начиналась не сильно крутая и не очень широкая лестница, ведущая куда-то ввысь. Куда именно, оставалось ему неведомо, потому как конца ей не было. По крайней мере, отсюда его не видно было.

Все это сообщил он на удивление спокойно – без обычного своего нытья и непременного ворчания. Видно было, что новой своей ролью всевидящего и почти всезнающего он вполне доволен, и лучшего для себя пожелать не может.

Как мало, в сущности, некоторым надо… Дай только ощутить хоть мизерное превосходство над теми, кто их повыше да в плечах пошире, и счастливы они, бедолаги, – сил нет. Воистину: чем меньше рост - тем больше комплексы…

Лестница действительно была, и леди Кай убедилась в этом довольно быстро, сначала просто поводив руками над землей и наткнувшись на что-то холодное, гладкое и невидимое, а потом сыпанув горсть песка прямо перед собой.

И только она это сделала, как тайное и от глаз скрытое сразу стало явным и очевидным. Хотя и не полностью, конечно.

Потрясное это было зрелище!

Прямо за порогом начиналось нечто, похожее на ступени, слегка присыпанные песком. Причем, чем выше, - тем меньше и хуже их видно было.  А где-то в районе пятой-шестой они уже и вовсе не угадывались – просто в воздухе парили отдельные песчинки никуда, впрочем, не проваливаясь, и вниз на землю не осыпаясь.

- Нам туда, - тут же заявил хилависта и глянул на Осси, явно ожидая что смекалку его тут же оценят по достоинству.

- Это я уже поняла… – Осси обескуражено смотрела на видимую ей часть лестницы.

И чем больше смотрела, тем меньше ей все это нравилось. Перспектива подниматься куда-то вверх по ступеням которые в ширину едва достигали арда, а глазу были вообще не видны, не сильно что-то радовала. Да еще, к тому же, Хода после некоторых раздумий сообщила, что лестница эта, похоже, «немного влево загибается», - это уж, чтобы совсем хорошо стало…

Так, что энтузиазма особого леди Кай от предстоящей прогулки по облакам не испытывала, и судить ее за это, наверное, нельзя было. А вот хилависта – так тот только что не подпрыгивал от нетерпения, всем своим видом выражая полную готовность к восхождению и дальнейшим подвигам:

- Ну, так идем, или что?

- Идем-то – идем… Вот только как идти, если я ступенек не вижу?

- Вижу - не вижу… Какая разница, - похоже, что благодушия хилависты хватило ненадолго. – Главное, что они есть. А раз они есть, значит по ним можно идти. А если тебе так уж приспичило, возьми и сделай их видимыми…

- Да? И как же? Мне что теперь с собой мешки с песком таскать чтобы их видимыми сделать? Да, и нету их… мешков…

- Мешки таскать… - фыркнул хилависта. – Хотел бы я на это посмотреть, - он фыркнул еще раз, а потом, видимо, представив себе это зрелище уже во всей красе, зашелся скрипучим противным смехом, похожим на простуженное тявканье.

Осси стояла, смотрела на сотрясающийся от смеха зеленый пузырь и на полном серьезе прикидывала, что лучше – покончить с ним раз и навсегда, разрубив на две половинки, как арбуз, или просто пнуть ногой и проводить долгим взглядом.

В тот момент, когда она пришла к выводу, что два куска хилависты могут оказаться даже хуже чем один целый, гадина эта наконец отсмеялась и, все еще всхлипывая от удовольствия, объявила:

- Я иду первым. Ты – за мной. По следу, так сказать. Главное, - не застревай нигде, и держись поближе, - с этими словами он перекатился в сторону лестницы и довольно ловко скользнул ступеней на десять вверх.

Точнее – на двенадцать. Ступеньки, по которым он только что прошелся – если, конечно, это слово применимо к его способу передвижения, - засветились ровным зеленоватым светом и теперь их можно было и видеть, считать и, вообще, делать с ними все что угодно. Хотя, что с ними можно делать еще, это, конечно, - вопрос вопросов.

Свечение это было довольно бледным и потихоньку сходило на нет, но этого было вполне достаточно, чтобы решить главную на этот момент проблему.

«Неплохо, - оценила этот неожиданный поворот Хода. – Ловко и изящно».

- Ну что? – Вернувшийся назад хилависта был собой весьма доволен, но вид у него при этом был – ехидней некуда. – Годится?

Осси кивнула:

- Вполне. Ты только быстро не лети.

- Не буду… А ты говоришь – мешки… - хилависта не удержался и снова хихикнул. – Проще надо…

И началось восхождение.

Остров белого песка скрылся из виду довольно быстро. Просто в какой-то момент растаял внизу под ногами и все. Ни следа и ничего – только воспоминания о приятно проведенном времени, да все еще ноющая рука, по которой пришелся удар мантихоры.

Шли долго. Хилависта слово свое держал – вперед не рвался, хотя видно было, что может и быстрее – просто сдерживается. А ощущения при этом были самые дикие. Под ногами – ничего. Впереди – ничего. Позади – а Осси не удержалась и оглянулась пару раз, - тоже ничего.

Пустота.

Одна лишь пустота, и ничего кроме пустоты…

И только где-то далеко внизу - земля, едва видная сквозь легкую пелену облаков. Странное это было дело - гулять по небу. Оно было везде - и над и под и, вообще, – куда только ни глянь.

Хорошо хоть ветра не было. А кстати, почему, интересно?.. - Осси задумалась. То ли его просто не было – улетел куда-то по неотложным своим делам и пропустил такую интересную забаву, а то ли – так специально задумано было. И если, так, то неведомым строителям этого шедевра небесной архитектуры – отдельное спасибо и низкий поклон…

- Не устала? – Обернулся на ходу хилависта. Причем ловко он это сделал – будто вывернулся, продолжая, как ни в чем не бывало, катиться вперед. – Или, может, передохнем?

Обалдеть – не встать. Этот занудный гундос мог, оказывается, быть и вежливым и внимательным… Страшно было даже подумать, что еще может скрываться под этой бледно-зеленой оболочкой… Тонкая ранимая душа? Последний романтик? Бродяга и мечтатель?

- Нет, - улыбнулась Осси. Больше, конечно, своим мыслям улыбнулась, чем ему. – В порядке. Ползем дальше.

- Ну, ползем – так, ползем…

Остановиться все-таки пришлось.

А потом еще раз.

Силы понемногу таяли, а ноги, наоборот, - наливались совершенно неподъемной тяжестью, и дальше шагать не хотели ни в какую. Так что приходилось не только их переставлять, но еще и себя уговаривать.

И все же ползли. Потихоньку, явно теряя темп и задор, но ползли. А чтобы хоть как-то отвлечься от этого монотонного до одури занятия Осси вернулась к прерванным размышлениям о странностях и необычностях, имеющих место вокруг нее.

…А еще хорошо, что ступени под ногами не прогибались и ходуном не ходили. Лестница была хоть и невидимой, но на удивление устойчивой. И это, несмотря на колоссальные свои размеры, и вопреки многим действующим законам мироздания, которые кто-то взял и в этом конкретном и отдельно взятом случае отменил. Вот если бы этот кто-то еще перилами озаботился…

«Я думаю – скоро придем», - прервала размышления леди Кай Хода.

- С чего ты так решила?

Хода замялась было, но потом все же выдавила из себя:

«Мне кажется, что тут восемьсот сорок девять ступеней, а эта – семьсот шестнадцатая…»

Вот это заява была! Осси аж с шага сбилась:

- Ты что их считаешь? Ничего себе! А, помнится, кто-то мне говорил, что это только дураки делают.

- Дураки вообще ничего не делают, - тут же встрял хилависта. – И этим, между прочим, очень выгодно от всех остальных отличаются.

«Да я не то чтобы считаю… - попыталась оправдаться Хода. – Скорее – фиксирую. Отмечаю. Это само собой происходит. Машинально…»

- Ну, раз машинально… - усмехнулась Осси. – Это, конечно, совсем другое дело… А почему их должно быть обязательно восемьсот… сколько там?

«Восемьсот сорок девять»,

- Во-во. Восемьсот сорок девять… А почему не девятьсот три, скажем?

«Потому что, думаю, что их тут - по числу деяний Странника. На них письмена выбиты. На этой вот – «Воздаяние искуплением». Видишь?»

- Видишь, - передразнила Осси. – Ага, как же! Вижу… Я и ступени-то с трудом различаю. Даже не ступени, а так - блики зеленые… То есть, ты думаешь…

«Да, - Хода не дала ей договорить. – Я думаю, что перед нами, точнее, под нами -  Книга Странствий. Ну, не сама, конечно, а ее небесное, так сказать, воплощение. И каждая ступень здесь – как страница из нее. Вот на следующей написано – Гершавер…»

- Гершавер, - повторила Осси. – Подожди-ка… Град скопищ неверующих… «Он распростер длань свою и расколол небо, и вмерзлая в него молния отделила тьму от лазури… И было так и день и ночь. И еще день… И уверовали сомневающиеся, и воспряли поверившие», - процитировала она.

- Точно, - согласился хилависта. – Так все и было. Пойдем уже?

Но разве можно заткнуть на полуслове Ходу, которая только-только начала говорить?

«А еще дальше написано, - продолжила Хода, не обращая ни малейшего внимания на подрагивающего от нетерпения Ташура, - «Крылья Эйлая»».

- Эйлай? – Осси нахмурилась. – Что-то я такого не помню… Кто это?

- Рыбак, - опередил Ходу Ташур. – Эйлай был рыбаком. Лучшим на всем побережье, но однажды его лодку снесло в открытое море, где он проболтался то ли десять дней, то ли больше… уже не помню…

- И что? – Заинтересовалась Осси. – А крылья тут причем?

- Притом… - Скрипнул хилависта. – И вообще, ты или слушай, раз уж не учена ничему толковому, или перебивай, - тогда я тебя послушаю… А если уж слушаешь, то делай это молча, потому что когда перебивают, я не люблю… Понятно?

- Понятно, - кивнула Осси. -  Слушаю.

- И не перебивай.

- И не перебиваю.

- Хорошо… - хилависта выдержал паузу, наверное, специально чтобы убедиться, что перебивать его никто не собирается, а потом помолчал еще немного. Просто так – на всякий случай.

- Так вот. Когда Эйлай уже потерял надежду и почти помирал от голода, холода и всего остального, ему явился Странник и подарил крылья, чтобы тот мог добраться до суши… Вот и получается – крылья Эйлая. Понятно?

Осси кивнула.

- Что ты головой трясешь. Ртом говори. Понятно?

- Понятно, - Осси снова кивнула. – Просто перебивать не хочу, вот и киваю.

- Что значит перебивать не хочу? – Возмутился хилависта. – Как можно меня перебить, если я уже ничего не говорю? Ты что, совсем тупоумная? Мало что Книгу Странствий знаешь через, как не знаю что, так еще и разницы между перебиванием и диалогом не чувствуешь?

 - А что с ним дальше было? – Попыталась переменить тему Осси. – С Эйлаем, в смысле?

- Что было, то и было, - буркнул хилависта. – Не буду я тебе больше ничего говорить.

«А потом, - давясь со смеху продолжила за него рассказ Хода, - он благополучно добрался до берега, зажил нормальной жизнью, но рыбалку свою вскорости забросил, а вместо этого принялся шляться по кабакам и трактирам, рассказывая там свою историю, и безбожно, кстати, ее при этом перевирая. Да еще и деньги за это клянчил. А когда Страннику все это надоело, он взял Эйлая и зашвырнул его обратно в море, в ту самую лодку и в то самое время».

- И что?

«И все. Больше про него никто никогда не слышал…»

- Во, как, - покачала головой Осси. – Жестоко. Хотя, если с другой стороны посмотреть…

«Вот именно, - согласилась Хода. – Если с другой…»

- Ну, вы долго там еще бухтеть будете? – Не выдержал хилависта. – Идти надо. Вон, темнеет уже. А я тут ночью шататься не люблю. Тут звезды, и вообще…

Что тут вообще, он не договорил, но, вот, насчет «темнеет» прав был абсолютно. Прямо на глазах менялось небо. Еще недавно совсем прозрачное и почти невесомое, оно быстро превращалось в невероятно глубокое и холодное, прямо на глазах наливаясь темной синевой и становилось густым – хоть ложкой ешь. А из этой синевы уже начинали просвечивать первые звезды. Звезды здесь сияли яснее чем где-либо. Они были настолько близки, что, казалось их можно потрогать, а огромный рогатый месяц плыл по темной реке неба прямо над головой.

До конца лестницы, действительно, оставалось не так уж много, и через сто тридцать три ступени, как и предсказывала Хода, - а на этот раз Осси все-таки считала, - она закончилась.

И закончилась она на острове белого как снег песка.

Только что его и в помине не было, но стоило леди Кай сделать последний шаг, как он проявился прямо из ниоткуда, и, возникнув из ничего, мягко лег под ноги.

И был он точно таким же, как тот, который давеча покинули.

Настолько он похож был, что Осси даже на миг показалось, что они обратно вернулись. Шли – шли и пришли, что называется. Во всяком случае, сердце ее один удар пропустило. Во-первых от неожиданного появления куска тверди прямо под ногами, а, во-вторых, конечно, от удивления, замешанного на горьком чувстве досады – стоило столько мучаться, чтобы обратно вернуться.

Но похожесть эта была обманчива, и на самом деле ограничивалась только первым взглядом, брошенным на такого же размера остров с до боли знакомым песком под ногами. Уже на второй взгляд острова-ступени отличались, как отличаются друг от друга единокровные братья, - вроде, и схожесть между ними есть невероятная, а присмотришься повнимательнее – совершенно они разные.